Несмотря на то, что движение колонны планировалось начать в 23 часа 13 апреля 1942 г., передовые подразделения тронулись в путь по шпыревской дороге с опозданием более чем на час. Данный факт подтверждают и документы противника: в частности, на рабочей карте штаба 12-го армейского корпуса стоит отметка о том, когда окруженная группировка начала свое выдвижение.
Первопричиной задержки начала движения послужило то, что подразделения и части, находившиеся в районе Шпырево, не смогли своевременно изготовиться для прорыва. Как уже отмечалось выше, дисциплина в частях к этому времени резко упала. Командирам частей и подразделений не удалось в назначенный срок подготовить личный состав к выходу. Люди были вымотаны до такой степени, что многое из того, что понятно сознанию нормального человека, было абсолютно неприемлемо для них, доведенных голодом, холодом и прочими невзгодами до крайностей.
Что говорить о красноармейцах и младших командирах, если начало выхода, вследствие смертельной усталости, проспали, в прямом смысле этого слова, даже отдельные командиры оперативной группы штаба армии. Люди устали настолько, что не могли адекватно реагировать на получаемые команды, а голод и мокрая обувь и одежда только усугубляли это.
Военный переводчик разведотдела штаба армии техник-интендант 2-го ранга Н.Н. Бунин1, с первого дня находившийся в составе окруженной группировки 33-й армии и попавший в ходе прорыва через дорогу Беляево - Буслава раненым в плен, рассказывал после войны:
«Разведотдел западной группы армии прибыл в Шпыревский лес поздно вечером 13 апреля. Работники разведотдела расположились на отдых прямо в лесу, расстелив под деревьями еловый лапник. Вместе со мной рядом находились работники разведотдела майор Смирнов, старшина Юрий Штурм и майор Евгений Дереко. Подполковник Гладченко все последние дни заставлял своих работников постоянно и круглосуточно дежурить на связных телефонах, поэтому все были основательно вымотаны бессонницей. Сквозь сон я услышал чей-то голос: «Ну что, будем будить Николая?» Ему ответили: «Пусть еще полежит, народу еще здесь полно, догонит нас на
марше…»
Накануне прорыва из окружения наблюдались отдельные случаи мародерства тех небольших запасов продовольствия, которые имелись в частях, имели место другие отрицательные моменты. Вскрывшийся в тот период негатив не был проявлением невоспитанности и недисциплинированности красноармейцев и младших командиров, как таковых, а явился результатом того, что пришлось испытать тогда этим людям. Выпавшими на их долю невзгодами и лишениями они уже были доведены до крайности. О чем можно еще говорить, если во время прорыва из окружения неоднократно были отмечены случаи каннибализма. Границы между дозволенным и недозволенным не было, люди находились на грани полного нервного срыва.
Надо отдать должное командному и политическому составу, и прежде всего полковому комиссару А.Ф. Владимирову и капитану войск НКВД Д.Е. Камбургу, которые проделали большой объем работы по наведению порядка среди личного состава частей и подразделения, сосредоточившихся в районе Шпырево. Вместе с тем командиры всех степеней, и особенно военные комиссары частей и подразделений, явно недоработали в этом направлении. И недоработали не по своей лени, а потому, что просто оказались не готовы к подобному развитию ситуации. Пусть солдат мог не понимать до конца важности строгой воинской дисциплины, но они должны были любыми путями разъяснить и довести до них, что без строгого выполнения отдаваемых приказов и распоряжений они все обречены на гибель. Хотим мы того или нет, но необходимо было более сурово относиться к тем, кто вносил элементы паники и расхлябанности, вплоть до применения крайних мер. Сталинизм и тому подобное здесь ни при чем. Нет никакого сомнения в том, что в той ситуации, в которой они оказались тогда, только самая строгая воинская дисциплина могла гарантировать успех предстоящих действий. Часто упрекают Г.К. Жукова за его излишнюю жестокость. Но это – болтология, и не более того. Попробуйте совладать с массой людей, у которых наполовину помутился разум: а такое в войну, и особенно в первые месяцы неудачных боев, имело место довольно часто. Маршал Жуков потому и остался в памяти народной великим полководцем, что являлся образцом твердости духа, силы воли и непреклонной решимости. Совершенные им, как полководцем, ошибки и просчеты, а также факты негативного личного поведения – это темы для отдельного разговора.
Продолжение следует.
Владимир Мельников
Комментарии (0)
Добавить комментарий