После князя Михаила Андреевича, внука Дмитрия Донского, Вышегород на Протве с Вереёй и Старицей вместе с ещё рядом населённых мест по духовному завещанию Ивана III в 1505 году отошли к его сыну Андрею (1490–1536) князю Старицкому. Но, о нём, как впрочем, и об его сыне, Владимире Андреевиче в истории Вереи известно, не очень много. Русский историк Николай Михайлович Карамзин в своей книге «История государства Российского» давал князю Андрею Ивановичу следующую нелестную характеристику « … князь Андрей Иоаннович, будучи слабого характера и не имея никаких свойств блестящих, пользовался наружными знаками уважения при дворе и в совете бояр, которые в сношениях с иными державами давали ему имя первого попечителя государственного; но в самом деле он нимало не участвовал в правлении; оплакивал судьбу брата, трепетал за себя и колебался в нерешимости: то хотел милостей от двора, то являл себя нескромным его хулителем, следуя внушением своих любимцев. Через шесть недель по кончине великого князя, находясь ещё в Москве, он смиренно бил челом Елене о прибавлении новых областей к его уделу: ему отказали, но, согласно с древним обычаем, дали, в память усопшего, множество драгоценных сосудов, шуб, коней с богатыми сёдлами. Андрей уехал в Старицу, жалуясь на правительницу». Но, на самом деле Андрей Старицкий был не так уж прост, как писал о нём Карамзин, как человеке слабого характера и даже чуть ли не тщедушным. Он был не прочь после смерти своего брата Василия III и вступления малолетнего Ивана IV на великокняжеский стол, побороться с ним за власть из-за и чего попал в опалу Елены Глинской матери будущего царя, где умер в темнице через полгода. А ещё через год она сама скоропостижно скончалась, будучи тридцатилетней полной сил и здоровья женщиной. Историки по сё время ломают голову, умерла ли она от отравления бояр или от болезни, которых было в то время в Российском государстве, как грязи не мало. Восьмилетний Иван Васильевич став круглым сиротой с 3 апреля 1538 года воссел на троне в шапке Мономаха, со скипетром и державой, а вокруг него шла ожесточённая борьба боярских кланов, которая выковывала в обстановке насилия его характер государя прозванным в народе Грозным. Оставаясь, кроме Старицы владельцем Вереи и Вышгорода Иван Васильевич не лишил своего двоюродного брата Владимира Андреевича владений его отца и тот укреплял свой удел, строительством храмов. Сохранилось по настоящее время содержание надписи ещё в первом деревянном соборе Рождества Христова в Верее: «Божиею милостию по благославению Приосвященнаго Митрополита Макария всея России заложена бысть сия церковь Рождества Бога и Спаса нашего Иисуса Христа в лето 7060 мая 15 дня при державе благовернаго Царя и Великаго Князя Иоанна Васильевича всея России повелением Великого Князя Владимира Андреевича и матери его Благоверныя Княгини Ефросиньи». Собор в Верее был заложен в мае 1552 года, а в июне — октябре этого же года была взята Казань. В её штурме принимал участие и Владимир Старицкий. Торжествам в честь победы над Казанью в Большой Грановитой палате 8 ноября был дан торжественный обед. Карамзин писал по этому поводу: « Иоанн дарил всех, от митрополита до простого воина, ознаменованного или славною раною, или замеченного в списке храбрых; князя Владимира Андреевича жаловал шубами, златыми фряжскими кубками и ковшами». С той поры прошло более десятка лет и царь Иван Василевич начинает вести борьбу против своего кузена, которого стал опасаться ввиду выступления того в роли династического соперника для царевича Дмитрия — сына Ивана Грозного. В. Б. Кобрин писал: «В 1563 году дьяк старицкого князя Савлук Иванов, посаженный своим государем в тюрьму, сумел оттуда переслать царю донос. Кто знает, за что был в действительности заточён Савлук Иванов, но изображал он дело так, будто арестован за то, что хотел открыть царю «великие изменные дела». Владимира Андреевича и его мать княгиню Ефросинью и самого Савлука доставили в Москву, где царь быстро убедился в виновности своей удельной родни (а убедиться очень хотелось). Князь и его мать повинились (в невиновных, признающихся в преступлениях, в годы террора никогда не было нехватки). Царь их милостиво простил: должно быть, раскаяние было условием прощения. Но всё же княгиню Ефросинью сослали в Горицкий монастырь на берегу Шексны, неподалёку от Кирилло-Белозерского монастыря, а у Владимира Андреевича забрали часть его удела, дав впрочем, взамен другие земли. Это был первый звонок для старицкого князя». В то время Иван Грозный обменял у князя Владимира Старицкого Верею и Вышгород на Звенигород, Старицу, Дмитров и Боровск. Сам царь не раз бывал у него в Вышгороде и Верее осенью 1563 года и летом 1564 года, где пировал, занимаясь своим любимым развлечением соколиной охотой. А в 1565 году Грозный включил Вышегород в опричнину. Как говорит Никоновская летопись, «… с которых волостей имати всякие доходы на его государской обиход …». Но, на этом злоключения Владимира Старицкого не закончились. В конце сентября 1569 года Грозный вызвал его к себе. Старицкий князь приехал с женой и младшей дочерью. Один из царских поваров дал показания, что Владимир Андреевич подкупал его, чтобы отравить царя. Иван приказал брату, его жене и дочери выпить заранее приготовленную отраву. (Повара-лжесвидетеля, знавшего слишком много, казнили меньше чем через год.) В те же дни в далёком Горицком монастыре были убиты мать удельного князя княгиня Ефросинья с двенадцатью монахинями. По одним сведениям, их утопили в Шексне, по другим — удушили в судной избе.
Валерий Ипатов
Комментарии (0)
Добавить комментарий