«Войну вспоминать страшно!»

О том, как выстоял Наро-Фоминск в Великую Отечественную – из  уст очевидца.

В.А. Голубев родился в 1927 году.  Всего 14 ему было, когда началась война. «Я хорошо помню голос В.М. Молотова, звучавший из репродуктора. Был выходной, вся семья дома. И тут слова: «Началась война».  Мой папаша, служивший в Первую мировую и знавший повадки немцев, сказал, что эта война будет жестокой. Так оно и получилось. То, что было – вспоминать страшно, а уж пережить…», - вспоминает мой собеседник житель Наро-Фоминска Владимир Арсеньевич.

«После мобилизации я стал шофёром. И так всю жизнь на пассажирском транспорте и проработал. Часто у людей спрашивал, какую реку они считают самой большой. Отвечали по-разному. А я утверждаю, что самая большая река – это наша Нара. Её хоть и курица перепрыгнуть может, а немец так и не перешёл!».

17 октября 1941 г. началась бомбардировка Наро-Фоминска, а уже через три дня всё мирное население из города погнали в сторону Боровска: «Нашей семье (9 человек) повезло – удалось повернуть в сторону Атепцево. Мы и не подозревали, что нас на три месяца выгнали. Ушли-то неподготовленные: на мне простой пиджачок был, ботиночки на тонкой подошве. А когда 22 января 1942 года вернулись в освобождённый город, тут было всё разрушено. Дом сгорел, пришлось ютиться по соседям. Голодные, холодные. 1942 год был для нас самым сложным».
В январе 1943 года Владимир Арсеньевич устроился работать. «Тогда хоть и немного, но платили. А главное – был солдатский паёк. Паёк дороже всего был. Ведь всем голодно было. Знаете, как все бросались, чтобы горбушку добыть? От мякиша ведь толку мало, не наешься, воздух один. В армию призвали в 1944-ом, когда 17 исполнилось.  И вовсе не страшно было: немцев-то я уже в Наро-Фоминске видел. Собрали мне сухариков из пайков и свеклы кормовой нажарили. Нас пятерых в клубе собрали, до станции пешком шли, а там уже и в Ленинград направили служить. Попали мы в особый род войск ПВО – аэростатные заграждения, вторая линия обороны. Блокаду с города уже сняли, но всё было разрушено, люди жили так, что смотреть страшно. По улицам передвигались не тела, а тени, самые настоящие скелеты, по поведению похожие на ангелов: вопреки всему культурные и вежливые, замечательные люди».
Рассказал пенсионер и о том, что к солдатам особое уважение было. «Когда восстанавливался Ленинград (я, наверное, никогда этот город по другому называть не смогу), появились коммерческие магазины. И очереди за хлебом и сахаром стояли огромные. Нас же, солдат, всегда первыми пропускали. Даже непонятно, кто кому помогал больше: гражданские или военные. Нам ведь тоже нелегко было – голодно, холодно (шинели на плечах «кровавые», снятые с убитых). Несколько раз нашу часть по тревоге поднимали – немцы прорывались со стороны Финляндии, но всё-таки ничего у них не получилось».
Ещё одним страшным воспоминанием  стала казнь немецких офицеров, которых пленили наши войска. «В октябре 1946 года половину солдат со всего Ленинграда согнали в сторону Пискарёвского кладбища, на площадь к кинотеатру «Гигант». Там была публичная казнь – вешали немецких офицеров. И мы, солдаты, стояли в три ряда, держась за ремни – сдерживали толпу. Рёв стоял – страшное дело. Ленинградцы, пережившие блокаду, негодовали».
«Войну вспоминать страшно. Много мы пережили. Но потом как-то стало всё налаживаться. Я и в Ленинград потом четыре раза ездил, смотрел, как он изменился. И Наро-Фоминск отстроился. И всё, слава Богу, хорошо стало».

Наталья Астахова